Годное таки продолжает попадаться на глаза.



1. «Великий Гэтсби», Фрэнсис Скотт Фицджеральд.
В свое время экранизация с любимчиком Ди Каприо была отличным поводом познакомиться с романом поближе. И такому знакомству я весьма рад.
Не скажу, что повествование динамичное и захватывающее — оно скорее очаровывающее. История рассказана среднестатистическим американцем, который затесался в компанию богачей Нью-Йорка 1920-х годов. Жизнь их кажется чрезмерно праздной и, мягко говоря, безответственной.
И вот, среди их множества, очаровывает Гэтсби: своими богатствами, чувствами и трагической судьбой. Его история в некотором роде ставит вопросы как перед рассказчиком, так и читателем. Цели твоей жизни, ее процесс, твоя смерть, твои друзья, оправданность надежд, стараний и доверия: целый ворох интересного и социального, что делает книгу не только красивой, но и полезной.
Не знаю, может это заслуга эпохи, которая описана в романе, но он так и блещет красотой на пару с музыкой. Да, именно: даже когда читаешь книгу, а не смотришь фильм — все предстает красочным, со звоном бокалов и джазом.
Как-то в руки попалась аудиокнига в которой очень удачно использовали именно джаз для мелодичного фона: благодаря этому музыка присутствовала как в самой истории, так и вне ее, что роману только на пользу. Так что — советую. Жаль только не помню издание…

2. «Люди в голом», Аствацатуров Андрей Алексеевич.
Детство, юношество и взрослая жизнь представителя плюс-минус современной русской интеллигенции среднего звена. О человеке, рожденном в СССР и живущем в РФ. В тексте забавные, меланхоличные, и даже едкие воспоминания сменяются мыслями о сегодняшнем дне, в котором главный герой является филологом/писателем и всем, что рядом.
Лично мне особенно приятно было читать первую часть книги. В некоторой мере она напомнила «Похороните меня за плинтусом» Санаева, и отчасти поэтому я готов ее советовать тем, кому упомянутое пришлось по вкусу С поправкой на то, что Аствацатуров написал более позитивно, что ли, и не только о детстве, и не только об ужасном детстве, и вообще.

3. «О дивный новый мир», Олдос Хаксли.
Наверно грешно признаться, что я не увидел чего-то слишком ужасного в этой классической антиутопии, которую читали будто все, кроме меня. Как бы пристально я не всматривался в представленный Лондон 2541 года, я не испытывал отвращения. Больше того — мне даже хотелось увидеть и почувствовать себя в тамошней картине: легализированные наркотики; свободный секс; отсутствие конкуренции в чем-либо; никаких военных конфликтов; максимально долгая жизнь в здравом состоянии; почти мгновенная старость в конце и безболезненная смерть. Не помогало даже всяческое духовное восстание в речах некоторых персонажей. Их доводы выглядели жалкими, неинтересными… В первую очередь из-за того, что я знал о чем они говорят. В то время, как в Лондоне 2541 года я не бывал
Также наверно грешно признаться, что за противостоянием идей тоталитаризма и свободы мне было интересно наблюдать, но никак не участвовать в нем. Особенно острым желание оградиться от полемики стало после финала книги, который как бы намекает на идеальный вариант решения проблемы — пресловутую золотую середину, которая в романе, конечно, не достигнута.

4. «Муми-тролли», Туве Янссон.
Существуют детские книжки, которые с удовольствием читают взрослые. Обвиняйте меня в чем угодно, но серию книг о Муми-троллях я к таким отнести не могу. Могу посоветовать только взрослым, которые читают детям. Ну и самим детям.
Основная мысль, которая проходит тонкой линией по всем приключениям тамошних героев: каждый может быть самим собой, но в то же время каждый должен думать не только о себе любимом. И это прекрасно, все дела, но каких-то запоминающихся происшествий или фраз, спустя некоторое время после прочтения, я вспомнить не могу. Кроме разве что своеобразной дружбы между Муми-троллем и Моррой, в результате чего последняя «потеплела»

5. «Конец веры: Религия, террор и будущее разума», Сэм Харрис.
Пожалуй самый ревностный и стремительный из всех антирелигиозных трудов, которые мне попадались на глаза. Советую к прочтению обязательно и абсолютно всем: глубоко верующим, атеистам, и особенно религиозно умеренным людям/тем кому все равно. Большая часть написана понятным текстом, с ситуационными примерами, фактическими текстами священных писаний.
В целом в книге пройдено многотонным катком по многим важным вещам с практическими решениями проблем. И решения эти ни в коем случае не требуют отказа от духовности, но требуют отказа от религии, что не одно и то же.
От автора: «Религия вынуждает неглупых людей отказаться от размышлений о важнейших вопросах для нашей цивилизации — или подсовывает им нелепые мысли. При этом критика религии в нашем обществе остается под запретом и ты не вправе даже сказать, что одна религия меньше проникнута состраданием и терпимостью, чем другая. Самая худшая сторона человечества (откровенный бред) защищена от критики, а его лучшие стороны (разум и интеллектуальная честность) приходится скрывать из опасения оскорбить чьи-либо чувства. «Конец веры» - это моя первая попытка призвать всех обратить внимание на то, сколь опасна и сколь абсурдна эта ситуация. Я искренне надеюсь, что читатель найдет эту книгу полезной».

6. «Хроники раздолбая. Похороните меня за плинтусом-2», Павел Санаев.
Шикарная жизненная вещь, у которой в полном названии зря упомянули «Плинтус». Прямой сюжетной связи никакой — это скорее идеологичное продолжение. «Каким оно могло бы быть», как говорит сам автор.
Здесь уже никакого триллера, и речь не о детстве. Тут речь о том, как это детство постепенно оставляют позади. Среднестатистический русский парень Раздолбай (именно так, с большой буквы) так, ни рыба ни мясо: восторгается другими и тянется к ним, но прикладывает слишком мало усилий, чтобы оказаться на их месте. И вот становлению его личности посвящена вся книга.
Однозначно советую читать всем, кому понравились «Похороните меня за плинтусом» и «Над пропастью во ржи» потому что я прекрасно понимаю почему эти вещи могут нравиться — в них, как и в «Хрониках» можно увидеть себя: как нового, так и старого. Потом сравнить, и ждать продолжения — концовка обязывает автора не останавливаться на полуслове.