Были посиделках в кафе. Марина ушла домой делать взятую на дом работу, оставив меня в компании, дабы не обидеть именинницу. Выпил норм пива, как давно уже не пил и, как обычно, трындел без умолку.

Потом, суть да дело, в полночь мы оказались на берегу киевского моря. Кто-то пил шампунь, кто-то — коньяк, но все, как один, были на веселе (даже не смотря на столь привычные скандалы между Котэ и Бабичем, которые, в итоге, закончились сексом).

Выпив очередную дозу шмурдяка, я стащил с себя трусы, швырнул в первую попавшуюся жертву, и одновременно улюлюкая и тряся упругими ягодицами, побежал в воду. Надеялся по бырику забежать поглубже, но киевское море меня качественно потроллило. Кто не знает — это море искусственно созданное, и оно очень мелкое у берегов. Как бы далеко я не бежал — в лучшем случае вода добиралась до моих, столь одиноких в последнее время, cohones.

Когда начал понимать, что мне становится холодно — направился к берегу, на котором компания всё никак не решалась поскидывать с себя непристойные лохмотья, которые род человеческий привык называть одеждой. Выйдя на берег я, по началу, мало чего мог разобрать, ибо фары машины лепили прямо в глаза. Прикрыв срам рукой я тщетно пытался найти столь опрометчиво отвергнутые трусы. Так и бегал помеж пьющих в чём мать родила.

В итоге, всё нашлось, я вытерся, выпил, разогрелся и не успел опомнится, как увидел всех остальных людишек, сбрасывающих с себя одежду. Не то, чтобы я маньяк какой, но было интересно глянуть как на Мусиных подруг, так и друзей, голышом.

Забежав вместе с ними во второй раз в воду, пробыл там меньше прежнего. Потом часть людей допивала оставшуюся горючку, а часть совокуплялась где-то кустах. Как со всем справились — начали потихоньку собираться. В четыре часа ночи я лёг спать, проспал от силы два часа, и под утро осознал, что мне плохо.

Сейчас, варясь вкрутую на работе, я немного сожалею о случившемся, ибо мне плохо до сих пор. Но с другой стороны, когда я наминаю недавно купленную ряжанку — понимаю, что она в такие моменты намного вкуснее.